Глава 6

Гаррет

Ханна Уэллс втюрилась в футболиста. У меня это в голове не укладывается, но сегодня один раз я ее уже обидел, так что мне придется соблюдать осторожность, чтобы расположить ее к себе.

Я жду, когда она сядет в мой джип и пристегнется, и только после этого задаю вопрос:

– И давно ты влю… заинтересовалась Колом?

Она не отвечает, но я щекой чувствую ее убийственный взгляд.

– Наверняка недавно, ведь он перевелся всего два месяца назад. – Я поджимаю губы. – Ладно, будем считать, что месяц.

Никакого ответа.

Я кошусь на нее и вижу, что ее взгляд стал еще жестче, но даже с таким выражением на лице она все равно выглядит соблазнительно. Я в жизни не видел такого интересного личика: щеки у нее слишком круглые, рот слишком пухлый, но на фоне оливковой кожи, живых зеленых глаз и очаровательной родинки над верхней губой все это выглядит довольно экзотично. Что же до тела – теперь, когда я рассмотрел ее фигуру, я не могу перестать ее замечать.

Но я напоминаю себе, что везу ее домой не в надежде на очередную победу. Я слишком сильно нуждаюсь в Ханне, чтобы каким-то перепихом испортить все дело.

После сегодняшней тренировки тренер отвел меня в сторону и прочитал десятиминутную лекцию о важности среднего балла. Хотя «лекция» – это мягко сказано. На самом деле он выдал следующее: «Получи нормальный средний балл, или я засуну тебе ногу в задницу по самые гланды, и ты еще долго будешь чувствовать вкус ваксы».

Я, умник такой, спросил, неужели кто-то еще пользуется ваксой для обуви, и он ответил заковыристым и витиеватым ругательством и вихрем умчался прочь.

Я не преувеличиваю, говоря, что хоккей – это моя жизнь, но такое неизбежно, если твой отец – суперзвезда. Старик распланировал мое будущее, когда я еще был в утробе: научиться кататься на коньках, научиться делать броски, стать профессионалом, точка. Как-никак у Фила Грэхема есть репутация, которую нужно поддерживать. В том смысле, что представьте, как бы плохо это отразилось на нем, если бы его сын не стал профессиональным хоккеистом.

Да, это я пытаюсь иронизировать. Признаюсь: я ненавижу своего отца. Нет, я его презираю. Однако этот ублюдок считает, будто я все делаю ради него. Двадцать часов в неделю убиваю себя изматывающими тренировками, получаю синяки. Он самонадеян настолько, что верит: я стараюсь только ради него.

Однако он ошибается. Я стараюсь только ради себя. И в меньшей степени – чтобы превзойти его. Стать лучше, чем он.

Не поймите меня превратно – я люблю хоккей. Я живу ради рева толпы, ради морозного воздуха, обжигающего мое лицо, когда я мчусь по льду, ради свиста пущенной щелчком шайбы, которая зажигает свет за воротами. Хоккей – это адреналин. Он возбуждает. Он… даже умиротворяет.

Я снова смотрю на Ханну и прикидываю, как бы мне уговорить ее. И неожиданно понимаю, что подошел к ситуации с Колом с неправильной стороны. Да, я считаю, что она не в его вкусе, но вот как получилось, что он оказался в ее?

Кол изображает из себя этакого брутального молчуна, но я достаточно общался с ним, чтобы разглядеть суть. Он использует маску загадочности, чтобы привлекать девчонок, и, когда они попадаются на крючок, включает обаяние и заманивает их прямо к себе в штаны.

И как же все-таки случилось, что такая рассудительная девушка, как Ханна Уэллс, вдруг запала на такого придурка?

– Это просто физическое влечение, или тебе действительно хочется встречаться с ним?

Она громко и сердито вздыхает.

– Пожалуйста, давай не будем говорить об этом.

Я включаю правую мигалку, отъезжаю от «греческого» ряда и выезжаю на улицу, которая ведет к кампусу.

– Я ошибался насчет тебя, – как можно искреннее говорю я.

– И что ты хочешь этим сказать?

– Я думал, что ты честная. Напористая. Что ты не из тех вертихвосток, что боятся признаться в своей любви к какому-нибудь парню.

Я сдерживаю усмешку, когда у нее отваливается челюсть. Меня не удивляет, что я задел ее за живое. Я неплохо разбираюсь в людях и без малейшего сомнения могу утверждать, что Ханна Уэллс из тех, кто не пасует перед вызовом.

– Замечательно. Ты выиграл. – Ее голос звучит так, будто она цедит сквозь стиснутые зубы. – Может, я и запала на него. Чуть-чуть, самую капельку.

Мои губы растягиваются в улыбке.

– Ведь это совсем не страшно, правда? – Я убираю ногу с педали газа, и мы останавливаемся перед знаком «Стоп». – Тогда почему ты сама его не пригласила?

А вот теперь я слышу в ее голосе тревогу.

– С какой стати?

– Ну ты же сказала, что запала на него?

– Да я же его совсем не знаю.

– А как ты можешь его узнать, если не хочешь приглашать на свидание?

Девчонка ерзает. Я понимаю, что ей очень неуютно, и смеюсь.

– Ага, боишься! – весело поддразниваю я ее.

– Ничего я не боюсь! – тут же выпаливает она. И замолкает. – Ну, может, немножко. Когда я вижу его, я нервничаю, понимаешь?

Мне требуется некоторое усилие, чтобы скрыть свое удивление. Я не ожидал такой откровенности. А еще я понимаю, насколько она ранима, и это огорчает меня. Я знаком с ней всего ничего, но уже успел привыкнуть к ее сарказму и самоуверенности. Поэтому нерешительное выражение на лице девушки кажется мне абсолютно ей несвойственным.

– Так ты собираешься ждать, когда он сам пригласит тебя?

Ханна хмурится.

– Дай-ка отгадаю – ты считаешь, что он не пригласит?

– Я знаю, что не пригласит. – Я пожимаю плечами. – Мужчинам нравится погоня, Уэллси. А ты для него слишком легкая добыча.

– Едва ли, – сухо говорит она. – Если учесть, что я не рассказывала ему о своем интересе.

– О, он и так знает.

Мои слова вызывают у нее крайнее удивление.

– Нет, не знает.

– Мужчина всегда знает, когда женщина его хочет. Поверь мне, тебе не надо говорить ему об этом вслух, он чувствует исходящие от тебя флюиды. – Я усмехаюсь. – Черт, мне достаточно пяти секунд, чтобы понять такое.

– Ты думаешь, если я стану встречаться с тобой, он, словно по мановению волшебной палочки, заинтересуется мной? – В голосе Ханны слышится скепсис, но былая враждебность исчезла, и это добрый знак.

– Это точно пойдет тебе на пользу. А знаешь, что сильнее всего интригует парней даже больше, чем погоня?

– Очень хочу услышать.

– Женщина, которая оказалась вне их досягаемости. Люди всегда желают именно то, чего не могут заполучить. – Я непроизвольно хмыкаю. – Вот тебе пример: ты и Кол.

– Гм, ну, если я не могу заполучить его, зачем тогда делать какие-то телодвижения и встречаться с тобой?

– Ты не можешь заполучить его в данный момент. Но это не значит, что Джастин всегда будет для тебя недосягаем.

Мы останавливаемся на следующем перекрестке у знака «Стоп», и я вижу, что мы почти добрались до кампуса. Черт. Мне нужно еще время, чтобы убедить ее, поэтому я еду как можно медленнее и надеюсь, что она этого не заметит. Моя скорость на десять миль меньше разрешенной.

– Поверь мне, Уэллси, если ты где-то появишься со мной, он это обязательно заметит. – Я замолкаю, делая вид, будто что-то обдумываю. – Вот что я тебе скажу: в следующую субботу устраивается вечеринка, и на ней будет наш Лапочка.

– Первое: не надо его так называть. Второе: откуда ты знаешь, где он будет? – с подозрением спрашивает Ханна.

– Оттуда, что это будет день рождения Бо Максвелла. Ну, квотербека. Там будет вся команда. – Я делаю паузу. – И мы тоже.

– Гм-м-м. И что будет, когда мы придем туда?

Вопрос она задает небрежным тоном, но я-то знаю, что мне все же удалось направить ее мысли в нужное русло.

– Будем тусоваться, выпьем пива. Я представлю тебя всем как свою девушку. Цыпочкам захочется прикончить тебя. А парни будут гадать, как это до сих пор они не засекли тебя своими локаторами. Кол тоже будет гадать, но мы сделаем вид, что этого не замечаем.

– А почему это он будет гадать?

– Потому что этот факт будет его бесить. Ты покажешься ему еще более недостижимой.

Она закусывает губу. Интересно, она понимает, как легко читаются ее эмоции? Тревога, гнев, замешательство. Все это отражается в ее глазах, и это восхищает меня. Я прилагаю все силы к тому, чтобы скрывать свои чувства, этот урок я выучил еще в детстве, а лицо Ханны открытая книга. Это действует как освежающий душ.

– Ты очень уверен в себе, – наконец говорит она. – Ты честно считаешь себя таким подарком, что одного появления с тобой достаточно, чтобы превратить меня в знаменитость?

– Да. – Я не самонадеян, я просто говорю правду. За два года учебы в этом колледже я заработал себе определенную репутацию.

А если честно? Иногда я даже наполовину не чувствую себя таким крутым, каким меня считают окружающие. Я уверен: если бы кто-нибудь потратил хоть немного времени, чтобы узнать меня, обязательно изменил бы свое мнение. Все это очень напоминает тот пруд, на котором я катался в детстве: издали лед казался блестящим и гладким, но стоило ступить на него, как становилось ясно, что он вдоль и поперек исчерчен коньками, а рытвины по краям такие глубокие, что по ним не проедешь. Вот и я такой, наверное. Весь покрыт рытвинами, которые никто не замечает.

М-да, что-то я сегодня расфилософствовался.

Сидящая рядом Ханна молчит, кусает губу и обдумывает мое предложение.

Я уже готов сказать ей, чтобы она все забыла. Мне кажется неправильным, что эта девчонка переживает из-за такого придурка, как Кол. Ее интеллекту и острому, как бритва, язычку можно найти лучшее применение.

Но тут я вспоминаю о своей комнате, о ребятах, которые рассчитывают на меня, и отмахиваюсь от сомнений.

– Подумай об этом, – продолжаю уговаривать я. – Пересдача в следующую пятницу, так что у нас есть полторы недели, чтобы позаниматься. Я напишу работу, а в субботу мы с тобой двинем на вечеринку к Максвеллу и покажем Лапочке, как ты сексуальна и желанна. Он не устоит, поверь мне.

– Первое: не называй его так. Второе: прекрати говорить, чтобы я поверила тебе. Я же даже не знаю тебя. – Несмотря на ее сердитый тон, я уже понимаю, что она сдалась. – Послушай, я не могу весь семестр заниматься с тобой. Честное слово, у меня нет времени.

– Только одну неделю, – обещаю я.

Ханна колеблется.

Я не осуждаю девушку за то, что она сомневается во мне. Ведь и правда, я уже придумываю, как уговорить ее не бросать меня, пока длится курс Толберт, но спешить не надо, сначала выиграем одну битву и начнем следующую.

– Ну что, договорились? – спрашиваю я.

Ханна молчит, но, когда я уже думаю, что надежды нет, она вздыхает и говорит:

– Ладно. Договорились.

Охренеть!

Какая-то часть меня искренне шокирована тем, что мне удалось взять Ханну измором. Я целую вечность изводил ее, и вот победа у меня в руках. Но почему-то у меня такое чувство, что я чего-то лишился. Надо бы в этом разобраться.

Как бы то ни было, я мысленно хвалю себя, заезжая на парковку позади общежитий.

– Ты в каком корпусе? – спрашиваю я.

– В Бристоль-Хаусе.

– Я тебя провожу. – Я отстегиваю ремень, но Ханна качает головой.

– Незачем. Мне не нужен телохранитель. – Она помахивает телефоном. – Ты забыл, что я в любой момент могу позвонить 911?

Мы замолкаем.

– Ладно. – Я протягиваю руку. – Я рад, что мы с тобой заключили сделку.

Она смотрит на мою ладонь так, будто я – переносчик лихорадки Эбола. Я закатываю глаза и опускаю руку.

– Завтра я работаю до восьми, – говорит Ханна. – Так что можем встретиться после. Ты же живешь не в общаге, да?

– Да, но я мог бы приходить к тебе.

Она бледнеет, как будто я предложил обрить ее голову налысо.

– И позволить всем думать, что мы друзья? Ни за что. Сбрось мне свой адрес. Я буду приезжать к тебе.

Я еще не встречал людей, которых бы так отталкивала моя популярность, и я не знаю, как это воспринимать.

Допускаю, что это может мне понравиться.

– Между прочим, ты стала бы самой популярной девчонкой на своем этаже, если бы я приходил к тебе.

– Сбрось мне свой адрес, – твердо говорит она.

– Слушаюсь, мэм. – Я улыбаюсь. – До встречи завтра вечером.

В ответ я получаю угрюмый взгляд. Ханна быстро открывает дверцу, без единого слова вылезает из машины, потом с явной неохотой стучит в пассажирское окно.

Сдерживая ухмылку, я нажимаю кнопку и опускаю стекло.

– Что-то забыла? – насмешливо спрашиваю я.

– Спасибо, что подвез, – сурово произносит девушка.

С этими словами она уходит. Ханна быстрым шагом идет к темным зданиям, и ее зеленое платье трепещет на ночном ветерке.

Загрузка...